Георгиос Прокопиу родился в 1876 году в пригороде Бурнова малоазийского городка Смирна. У его родителей, Андреаса Прокопиу и Ирини Урфали, было ещё 6 детей-будущие композитор Антонис, декоратор Ангелис, писатель Сократис и девченки Коралия, Элени и Кокка. В возрасте 15 лет и в качестве богомаза, Прокопиу показал свои склонность и способность к живописи. Был отмечен, проживавшей в Бурнова, британской художницей Ортанс Вуд. Вуд начала давать ему уроки рисования. В1894 году Вуд представила собственного ученика греческому художнику Никифору Литрасу, который рекомендовал Прокопиу поступить в Афинскую школу роскошных искусств.

С 1895 года Прокопиу обучался в Афинской школе искусству Литраса и Жору Ройлоса.

В 1899 году мэр Афин, Меркурис, Спирос, предоставил ему небольшой зал в Городском театре, где Прокопиу сделал своё художественное ателье. Ателье стало пользующимся популярностью посреди представителей афинской богемы. В этот период Прокопиу отрисовывал в большинстве случаев углем. В богемный период, в 1900 году, он исполнил портрет собственной будущей супруги, Лулы Фасили.

В 1901 году он окончил учёбу в Школе искусств и возвратился в Смирну. Тут он организовал свои 1-ые индивидуальные выставки в залах Solari, PolycarpeVessel и Anglo-Eastern.

Эфиопия

Правитель Менелик II.

.

Императрица Таиту

В 1903 году Прокопиу отправился в Александрию и Каир. Тут он выполнил ряд портретов состоявшихся представителей греческой общины. Во время собственного пребывания в Египте, Прокопиу познакомился с будущим героем Борьбы за Македонию Павлосом Меласом. В свою очередь, Мелас познакомил его с главой абиссинской дипломатичной миссией, генералом Массаса. Знакомство послужило началом эфиопского периода в жизни и творчестве Прокопиу. Прокопиу выполнил портрет Массасы, после этого генерал пригласил его в Аддис-Абебу, выполнить портрет правителя Менелика II . С братом Сократом, который обрисовал путешествие в собственных книжках «В королевствах Менелика» (Афины 1924) и « Греки Абиссинии» (Афины 1930.), Прокопиу отправился в 1904 годув Аддис-Абебу. Путешествие, с караваном из Джибути, заняло 40 дней.

В 1905 году Прокопиу принял роль в конкурсе на наилучший портрет правителя Менелика, получил первую премию за собственный портрет углем и стал придворным художником. Перед ролью в конкурсе, Прокопиу удачно прошёл испытание, выполнив портреты двоюродного брата правителя, рас Дессама, муниципального советника швейцарца Ильга и его супруги. Потом Прокопиу выполнил также портреты маслом правителя Менелика и императрицы Таиту Бетул, посла Италии и его супруги, посла Рф, сестры императрицы, царицыКафа, рас Голдогеорги, рас Миши . Прокопиу написал также огромное количество соответствующих персонажей и пейзажей Абиссинии. Менелик одарил его последующими орденами: Орден Соломона, Орден Звезды Эфиопии, Орден Эфиопского льва.

Сразу, с эфиопского периода ведёт отсчёт его увлечение фото, а потом, и синематографической камерой.

Александрия

В 1906 году Прокопиу уехал в Смирну. По пути заехал в афинский Фалер, где женился на Луле Фасили. В 1907 году, в Фалере, родился его 1-ый отпрыск, Андреас. В том же году Прокопиу, с семьёй, переселился в Александрию. Одной из узнаваемых работ художника, выполненных в этот период, стал портрет губернатора Александрии.

В 1909 году, в Александрии, родился его 2-ой отпрыск, Ангелос, ставший потом педагогом истории искусства в Афинском политехническом институте. В этот период Прокопиу, со собственной супругой Лулой, сделал ряд путешествий в Германию, Италию и Францию. В тот же период, Прокопиу был дружен с греческими живописцами Викатосом и Яковидисом .

Смирна

В 1911 году, во время собственной поездки в Смирну и окружающие регионы, Прокопиу смог отыскать и уверить позировать ему, преследуемого османскими властями, разбойника Чакиджи. Но греческий историк Д. Фотиадис, видевший Чакиджи в своём родном греческом селе Севдикёй, неподалеку от Смирны, когда разбойник соревновался с его папой в стрельбе из карабина, считает образ на картине Прокопиу измышленным. После собственной поездки в Смирну, Прокопиу возвратился в Александрию.

С началом Балканских войн в 1912 году, Прокопиу отправился на фронт. Тут состоялось его знакомство с военной художницей Флорой Каравиа, которая также проживала в тот период в Александрии.

В 1913 году, с окончанием Балканских войн, Прокопиу покинул Александрию и переселился с семьёй в Смирну, где выстроил дом и мастерскую.

Начало Первой мировой войны в 1914 году застало его в Смирне. Город был блокирован союзниками с моря. Начались гонения на христианское население Османской империи. Турки были несколько осторожнее в своём отношении к грекам, ежели к армянам, беря во внимание тот факт, что, в нейтральной ещё, Греции проживало тогда 400 тыщ осман. Мехмед Талаат-паша инициировал создание «амеле тамбуру» (рабочих батальонов), в которые были призваны все греки возрастом 18 — 48 лет. Сам Талаат иронично назвал «амеле тамбуру» «батальонами цивилизованной смерти». Поступающая информация о том, что эти батальоны стали инвентарем истребления населения, вынудили обитателей городка, в том числе Прокопиу, скрываться, чтоб избежать этой мобилизации.

Прокопиу скрывался в доме германского педагога Шнайдера, где сделал ряд рисунков карандашом. Прокопиу попробовал откупиться от мобилизации, уплатив 50 турецких лир, но всё же был арестован и заключён в лагерь каторжников. Скоро Прокопиу смог разоружить сторожа и бежать из лагеря.

Прокопиу укрылся в измирском пригороде Буджа, где в 1915 году стал давать уроки живописи дочери турецкого муниципального бюрократа. При посредничестве отца собственной ученицы, Прокопиу стал писать портреты турецких официальных лиц. К этому периоду относятся 1-ые батальные сцены Прокопиу, с темами из англо-турецких боёв за Дарданеллы.

Греческая Смирна

Полковник Георгиос Кондилис Полковник Николаос Пластирас

После поражения и капитуляции осман в Первой мировой войне, в мае 1919 года греческая армия, по мандату Антанты, взяла регион Смирны под собственный контроль. Мандат предписывал Греции контроль региона на 5 лет (до проведения референдума).

Когда греческая армия посадилась в Смирне, встречаемая ликующим греческим популяцией, на набережной городка был установлен большой портрет работы Прокопиу: на шёлковом полотне был изображён премьер-министр Греции Венизелос .

Малоазийский фронт 1921 год. Греческие бойцы перед атакой. Фото Прокопиу

В 1920 году главнокомандующий греческой армией, Леонидас Параскевопулос, поручил Прокопиу, сразу с его работой военного художника, произвести синематографические и фотосъёмки в процессе малоазийского похода греческой армии. В этот период живописец познакомился и сдружился с греческими офицерами Пангалосом , Гонатасом, Дигенисом, Кондилисом , Пластирасом и английским генералом Bridges.

Военный живописец

Боец пьющий воду Греческая пехота берёт высоту Кале грото на подступах к Анкаре Передышка на фронте Перевозка запасов

Когда греческая армия посадилась в Смирне в мае 1919 года, ни один из узнаваемых военных живописцев периода Балканских войн не последовал за армией. Монархистское военное управление периода 1912—1913 годов сочло малоазийский поход ошибкой Венизелоса, что воздействовало на решение военных живописцев. Их место заняли местные живописцы из Ионии, самым известным из которых стал Прокопиу.

Граничившая с безрассудством, отвага Прокопиу на полях боёв отмечена многими известными офицерами. Полковник Кондилис отдал приказ связать Прокопиу, после того как, недовольный позиционной войной, живописец вызвал неожиданную атаку на турецкие позиции. Кондилис писал из Сард 3 мая 1920 года:

«Командование сектора не один раз было вынуждено принять меры ограничения отваги этого хахаля собственного искусства, который в собственных, лишних для художника, попытках пробует выудить даже детали движения стреляющего врага»

. В подобные моменты горячки боя, во время победных для греческого орудия схваток при Элмали и при Эскишехире , вызнал художника и полковник Пластирас. 10 июля 1921 года Пластирас писал из, занятого греческой армией, Эскишехира:

«… перебегал и за самые близкие к неприятелю полосы наших стрелков, не один раз оказавшись посреди взрывающихся снарядов и дождика пуль, чтоб показать мимолётные геройские эпизоды, которые могут быть переданы вечности только кистью такового отважного и рискованного, сколь и профессионального художника».

Главнокомандующий Параскевопулос вручил Прокопиу «Военный крест», «за то что следовал месяцами за греческой армией в окопах и операциях, служа ей, написав красивые картины. В процессе последних операций, принял роль в боях в Малой Азии и Фракии…».

В это период Прокопиу сблизился с эвзонами 5/42 гвардейского полка Пластираса. Пластирас и Гонатас вручили ему сопроводительный сертификат за его деятельность. Бойцы боготворили его, офицеры обожали, и все, как мелкие малыши, собирались вокруг него и слушали рассказы Прокопиу о его реальных приключениях в, сказочной для греческого бойца, Эфиопии.

Греческая армия продолжила пришествие, но не смогла взять Анкару и в порядке отошла вспять за реку Саггариос. Как писал греческий историк Д.Фотиадис, «тактически мы одолели, стратегически мы проиграли». Монархистское правительство удвоило подконтрольную ему местность в Малой Азии, но способностями для предстоящего пришествия не располагало. Сразу, не решив вопрос с греческим популяцией региона, правительство не решалось эвакуировать армию из Малой Азии. Фронт застыл на год.

Прокопиу выполнил ряд эскизов и снял серию фото во время похода на Анкару. В тот период Прокопиу смог окончить свои картины «До последнего» и «Письмо гвардейца» (Коллекция Государственного банка), «Батарея на рассвете» и др..

Награждение боевых знамён соединений королём Константином в 1921 году

.

1922 год

«До последнего»

.

В марте Пластирас отмечает в своём письме интерес, с которым был встречен на фронте кинофильм Прокопиу, в каком годом преждевременное он снял сцены награждения королём Константином боевых знамён соединений в Эскишехире. Утратив поддержку собственных союзников, греческое правительство не решалось бросить Малую Азию либо, как минимум, отойти и расположить войска вокруг Смирны. При всем этом, греческий экспедиционный корпус продолжал занимать протяжённую линию обороны, не располагая для этого достаточными силами, а вытянутые коммуникации осложняли и без того проблематическое обеспечение армии боеприпасами и снабжением.

В августе 1922 года фронт был прорван. Продвижение турок к Смирне сопровождалось истреблением коренного греческого населения Ионии. Британский историк Дуглас Дакин пишет, что в том что турки дошли до Смирны можно инкриминировать греческое управление, но не греческого бойца. Дакин пишет, что греки, в процессе войны, нанесли туркам серьёзные утраты, и что турки были обессилены и не были в состоянии вынести другие тесты. В заключение британский историк пишет, что «как и при Ватерлоо, огромное схватка могло иметь этот либо обратный исход»:357.

Греческая армия оставила Смирну. Последовали сожжение городка турками и резня населения. Дакин пишет что «мирополит Хризостом Смирнский не выжил, чтоб узреть грустные последствия французской и итальянской дипломатии. Он погиб страдальцем, от пыток Нуреддина-паши»:356.

Прокопиу продолжал снимать собственной синематографической камерой эти драматические действия. Он не ушёл с армией и оставался в своём родном городке во время Резни и сожжения городка турками. Как скоро (14 января 1923 года) написал его соратник и критик Г. Фтерис «остался сознательно, так как взял на себя ответственность за трёхлетнюю историю. Да, армия ушла. Но тут осталась пленницей Слава стольких лет, крылатые атаки, песни боец, старенькые незабвенные триумфы, работы художника, на которых Малоазийский эпос оставил собственный солнечный свет». В сентябре Прокопиу был арестован и приговорён турецким судом к погибели. До ареста Прокопиу, его фотографическое ателье было применено турецким штабом. Пленник Прокопиу был обязан выполнить пошеркает Нуреддин-паша.

При помощи консула Франции, французскими морскими пехотинцами и на французском катере, ночкой были перевезены ящики с кино и фотолентами, свёрнутые в рулоны полотна картин. Прокопиу получил разрешение коменданта турецкой кутузки проститься с семьёй. При помощи собственного соседа, турецкого офицера, и консула Франции, Прокопиу использовал это разрешение и бежал с семьёй на французском пароходе «Пьер Лотти». Пароход прибыл в Пирей к Рождеству (по новенькому стилю) 1922 года.

Костас Атанатос написал по случаю спасения Прокопиу заметку под заголовком «Ной и его Ковчег», Георгиос Фтерис приветствовал спасение Прокопиу со страничек газеты «Свободная Пресса». Оба были знакомы с Прокопиу по фронту и «были связаны мужским братством». «Прокопиу — писал Фтерис — держал свою гамму как задымленное в боях знамя, рядом с теми, кто кидался на неприятельские окопы во время войны. Он запечатлел последнее движение убитого, последний взор, жар пылающего военного неба, пламя стреляющего орудия- собрал весь цвет беспрецедентной греческой Славы, до того как она была скошена серпом несправедливости…».

«Мы не были побеждены»

Мы не были побеждены.

Уход греческой армии из Малой Азии и последовавшие истребление и изгнание турками коренного населения Ионии характеризуется термином Малоазийская трагедия. Французский историк Édouard Driault, в работе «La question de l' Orient 1918—1938», писал, что «Малоазийская трагедия была более масштабной и страшной, ежели Падение Константинополя (1453)». Французский эллинист Octave Merlier писал, что «Потеря Малой Азии означала конец истории 20 веков. 1453 год ознаменовал конец Византии. 1922 год был более катастрофическим, так как ознаменовал конец малоазийского эллинизма».

Части армии эвакуированные флотом из Ионии свергли монархистское правительство. Но революционное правительство оказалось в тисках геполитических интересов собственных «союзников». Боеспособная греческая армия европейской Восточной Фракии не воспринимала роли в малоазийском походе. Прикрытая от кемалистов, не располагавших флотом, греческим флотом, контролировавшим Дарданеллы, Мраморное море и Босфор, армия была обязана, под давлением союзников, бросить Восточную Фракию и без боя и отступить за реку Эврос. Дакин пишет, что при вещественной английской поддержке, греческая армия Восточной Фракии могла бы стать неодолимым препятствием для Кемаля и обвиняет в оставлении Восточной Фракии и Константинополя французскую и итальянскую политику:363.

Греческий историк и прошлый министр зарубежных дел, Яннис Капсис, пишет, что Фракия и Константинополь не были взяты Кемалем, а были подарены ему «нашими бывшими союзниками».

На фоне этих событий и при помощи фаворита революции 1922 года, Пластираса, в 1923 году Прокопиу организовал выставку собственных 70 военных картин в залах Политехнического института. По варианта выставки, Прокопиу выпустил брошюру с фото и репродукциями под заголовком «Выставка военных картин, выручилённых из Катастрофы Смирны».

Выставка вызвала экзальтированные отзывы прессы и живописцев Яковидиса, Г. Хадзопулоса и Т. Томопулоса. Выставка вызвала идею о разработке Военного музея, исходным ядром которого могли бы стать работы Прокопиу. Работы Прокопиу выражали чувства значимой части фронтовиков: недоумение и гнев по поводу того, как малоазийская эпопея армии обернулась величайшей катастрофой для коренного населения Ионии, Гнев по поводу того, что греческие бойцы, посланные союзниками в Малую Азию, ими же и были преданы. Гнев за зря пролитую на полях схваток кровь греческих боец. Гнев за кровь невинного штатского населения Смирны, истреблённого на виду союзных кораблей, «одного холостого выстрела с которых по турецкому кварталу, было бы довольно чтоб закончить Резню». Имя одной из работ Прокопиу «Мы не были побеждены», охарактеризовывает этот период его духовного состояния и творчества и его не сломленный боевой дух.

Но греческая «Армия Эвроса» готовая к броску на Константинополь, которая согласно Дугласу Дакину «могла без особенных заморочек моментально занять Константинополь и прогнать турок из Восточной Фракии» была применена английской и греческой дипломатией только как угроза туркам во время переговоров переговоров в Лозанне. Обеспечив английские интересы и давно ожидаемый мир в Восточном Средиземноморье Керзон уверил, вернувшегося к власти, Венизелоса подписаться под соглашением. Венизелос, занятый неувязкой 2-х миллионов беженцев, смог только избежать выплаты денежной компенсации туркам:363. Прокопиу остался «последним поэтом Величавой идеи. Его бойцы продолжали вести войну и дохнуть достойные геройской судьбы».

С 1923 по 1928 год живописец, замкнутый в собственной мастерской, писал сцены войны, возвращая к жизни собственных погибших боевых товарищей. Только к концу этого периода, мирные пейзажи Аттики стали занимать приметное место в его творчестве. В 1924 году Прокопиу был награждён медалью «За военные заслуги», «за то что в долгих и ожесточенных боях на малоазийских полях схваток, рискуя своей жизнью на передовой навеки запечатлел незабвенную эпопею дело нашей армии, передав его следующим поколениям», Военный министр Г. Кондилис.

Афины

Актриса Заза Бриланти на пляже Колонны храма Зевса Олимпийского Агава

В 1925 году Прокопиу удалось выстроить собственный дом в Афинах. В том же году его мастерскую посетил наследник правителя Абиссинии Рас (царевич) Тафари, который будучи коронован царем Эфиопии взял для себя имя Хайле Селассие I. Прокопиу выполнил портрет наследника.

В 1926 году Прокопиу произвёл свои последние синематографические съёмки в парламенте, по случаю провозглашения Республики. Кинофильм был выкуплен министерством внутренних дел. Часть кинофильма осталась в принадлежности Прокопиу и была воспроизведенав 1952 году в Нью-Иорке его отпрыском, Ангелосом.

В том же, 1926, году Прокопиу выполнил пошеркает французского генерала Girard, и греческого писателя Нирванаса.

В 1928 году Прокопиу принял роль в выставке общества «Парнас». Венизелос, Элефтериос, посетив выставку, купил его «Горниста». В этот период темой его картин стали древние развалины, обнажённые дамские тела и купальщицы (например картина обнажённой афинской актрисы Заза Бриланти на пляже) агавы холмика Ардиттос, как и раньше военные сцены, портреты Эммануила Цудероса, Луки Накоса, неведомой цыганки.

К 1930 году наблюдается поворот Прокопиу в сторону импрессионизма. Прокопиу пишет ряд пейзажей «Тезаурус афинян» (в Дельфах-1934), «Оливковая роща Амфисы» и др.

В 1935 году Г. Кондилис, будучи премьер-министром и царским регентом, поручил Прокопиу выполнить военную медаль и повторить Битву при Иссе итальянского художника Пьетро да Кортона, но «с колоритными цветами».

В 1936 году Прокопиу принял роль в выставке «Союза греческих художников», выставив свои «Дельфийский пейзаж», «Агавы холмика Ардиттос», натюрморты, портрет германского бригадного генерала Hans Rohde.

В 1937 году Прокопиу принял роль в разработке Группы греческих академических живописцев. В тот же период он выполнил портреты премьер-министра Метаксаса, мэра Кодзиаса, экономиста Дросорулоса.

В 1938 году Прокопиу принял роль в Всегреческой выставке в Заппион, выставив свои «Агавы», «Королевский сад», «Акрита».

В 1939 году Прокопиу принял роль в выставке «Союза греческих художников», выставив собственный «Поднос с яблоками», «Белые розы» и др. работы. Параллельно Прокопиу выполнил ряд семейных портретов и работу «Лазурная девушка».

В том же году Прокопиу принял роль в Всегреческой выставке в Заппион, выставив свои работы «Боец», «Утренняя гармония», «Крестьянин» и в выставке Очага Новейшей Смирны, выставив работы «Девушка Смирны», «Поднос». Отдыхая в Камена Вурла Прокопиу написал картины «Платаны», «Женщина кормящая грудью», «Рыбак» и «Лавры».

Последняя война Прокопиу

5 декабря 1940 года. Итальянцы сдаются греческой армии. Фото Прокопиу

.

28 октября 1940 года началось итальянское вторжение в Грецию. Отпрыск, Андреас был мобилизован, Ангелос добровольцем ушёл на фронт.

Прокопиу пишет композицию в 2-ух вариантах посвящённую Схватке на Пинде. Но для старенького военного художника и фронтовика этого было недостаточно. Когда Греция, в отличие от неких других европейских стран, громозвучно заявила НЕТ капитуляции перед Осью Прокопиу «дрогнул». Практически старик, 64-летний и с нездоровыми бронхами, он стал в один момент другим человеком. «Все кто лицезрели его в те деньки, не забудут его никогда». Он привёл в движение все располагаемые им связи, чтоб ему разрешили отправиться на фронт. Он обегал министерства и штабы, выпрашивая разрешение у знакомых и незнакомых ему людей. В конце концов, 18 ноября 1940 года, Прокопиу написал письмо премьер-министру Метаксасу: «Двое моих отпрыской — бойцы священной борьбы Отечества… Я стыжусь оставаться тут, в то время как сыны Эллады пишут собственной кровью новейшую эпопею непревзойдённого героизма… Чувствую внутри себя кипящую молоденькую кровь. 28 октября Вы сделали это волшебство. Вы возвратили нам 25 лет, с их энтузиазмом и греческим молодечеством. Прошу вашего приказа, дозволяющего моей отправки на фронт, чтоб увековечить что-то из геройской эпопеи, которая пишется там, в прославленных и кровавых горах Эпира и Македонии. Я имел счастье, с 1912 года, следовать за армией во всех схватках цивилизации, в качестве военного художника, и собственной кистью внести небольшой камешек в вечное строение Греции. Не откажите мне, государь Премьер, в этом счастье и сейчас. Г. Прокопиу, военный живописец. Медаль „За военные награды“, „Военный крест“.».

Девятью деньками позднее был получен положительный ответ главнокомандующего, с сопроводительным письмом «командирам огромных соединений». Прокопиу, "веселый как ребёнок, отправился на заснеженные горы Албании, как на свидание с Победой, в какой он был уверен. Он спешил собственной кистью объявить цивилизации новое Воскресение и доказательство собственного «Мы не побеждены» («Εμείς δεν νικηθήκαμε») «.

Прибыв на фронт, Прокопиу случаем повстречался с отпрыском Ангелосом, во время боя в горах Эпира. Прокопиу успел снять серию фото и выполнить ряд эскизов, которые должны были стать материалом для его будущих картин. Он также начал писать на месте, маслом, картину Аргирокастрон (осталась незаконченной). Его последнее письмо супруге с фронта датировано 13.12.1940: „..не переживай за меня…Я, при помощи Богородицы, изучаю материалы на месте, чтоб увековечить непрезойдённоё героизмом, патриотизмом и самопожертвованием дело нашей армии. В этом моём стремлении, мне помогает Богородица, которая защищает меня там, где опасность неминуема“.

Спя в палатке при температуре минус 20, старый живописец захворал и погиб от сердечной дефицитности в автомобиле, 20 декабря, неподалеку от албанского городка Тепелена. Тело Прокопиу было перевезено в Афины и захоронено с почестями полковника. Его погибель была отмечена во всех греческих газетах.

Его отпрыск, Ангелос, потом писал: „Я оплакал его с горечью, да и с гордостью, за ту кончину, которой его удостоили боги войны — его боги. Его явление и путь в жизни было акритским, как и последний его образ, там на Пинде, в снегах, где я его повстречал перед гибелью“».

Память

После окончания 2-ой мировой войны, в марте 1948 года, в основанном малоазийскими беженцами афинском квартале Неа Смирна (Новенькая Смирна), были организованы художественные поминки Прокопиу. В поминках приняли роль Н. Пластирас, прошлый премьер-министр Э. Цудерос и сотки земляков из Смирны.

В честь Георгиоса Прокопиу, в Новейшей Смирне названа улица.

Современники и критики о Прокопиу

Стрелок

Прокопиу был охарактеризован искусствоведами, включая его отпрыска, Ангелоса, «художником дамы и войны». Искусствовед М. Кирьяку-Димитриаду писала после выставки организованной через 15 лет после погибели художника: «сцены войны, одушевления, агонии и ужаса, которые но даны в необычной и специфичной манере, на сероватом фоне тумана и сна, так, что они более не похожи на войну, но на цветовую эпическую песнь». М.Кирьяку-Димитриаду прοдолжает, что жизнь художника была связана с военными перипетиями цивилизации, из которых он черпал тему как оператор и живописец. Было естественным, что он погиб на фоне и из-за войны.

Генерал К.Макрис, товарищ по оружию и друг Прокопиу: «Как старенькый боец, познавший жизнь на фронте, говорю о другом бойце, которому по праву принадлежит лавровый венок, не только лишь за все красивые моменты жизни и боёв наших бойцов, которые ухватил его острый острый глаз, чтоб подарить их эллинскому бессмертию, да и за удовлетворенность и интерес, которые даровало его присутствие в сердцах наших боец. Я вызнал его в работе и узнал его широкую и великодушную душу воодушевлённого реального художника. Я вызнал его бескорыстный патриотизм, его незапятнанный интерес и нескончаемую любовь к Мамы Элладе. Так как Прокопиу, до этого и поболее всего, был патриотом! Патриотом бесхитростным, полным веры, самоотверженности, интереса, который он умел животворить и передавать в собственных работах». "Греческая армияи и искусство узнали и других военных живописцев, начиная с придворного Г. Ройлоса комико-трагической войны 1897 года, до славной когорты живописцев баталистов Балканских войн, таких как Флора-Каравиа, Талия, Стратигос, Ферекидис. Но эти живописцы, по большей части, следовали за Генеральным штабом и пережили эхо войны, но не саму войну. И это эхо они перенесли в собственных работах. В отличие от их, Прокопиу пережил войну, её бои, дым, агонию, её кошмар и героизм. Он был рядом с бойцом, рядом с ожидающим Славы младшим офицером, решительный, готовый принять погибель так же как они, разделял с ними сухой хлеб и соленоватую воду пустыни и вел войну, вел войну мужественно, орудием подаренным ему Судьбой — кистью художника! Это работы не художника, но бойца, который пережил, до того как написать, картину «До последнего». «И когда беспощадная судьба решила чтоб наша прославленная Малоазийская армия, униженная, возвратилась вспять, вояка Прокопиу не согнулся! С пылающими от гнева очами, он громозвучно заявил, чтоб ветра разнесли по всему миру, как гром молнии и как проклятие Мы не были побеждены („Εμείς δεν νικηθήκαμε“)».

Кинооператор и фотограф

Прокопиу, в качестве военного художника, фотографа и кинематографиста, принял роль и освещал все военные действия греческой цивилизации с 1912 по 1940 год. Камере Прокопиу мы должны уникальным документом сожжения Смирны турками. В общей трудности,Прокопиу снял, приблизительно, 14 000 метров кинофильмов.

Историки греческого синематографа делят его на три периода: 1906—1927, 1928—1940, и нынешний. История документального кинофильма в Греции следует схожей периодизации. Вехой в истории документального кинофильма стал 1922 год, когда на фронт направились Прокопиу и братья Газиадисы. Прокопиу не ограничивался официальными съёмками Он снимал сцены каждодневной жизни боец в военных лагерях, сцены погибели обычного бойца на поле боя. Он снимал караваны беженцев на пути опустошения и катастрофы. Собственной камерой он лишал войну её триумфального величия, после этого война стала во всём своём страхе для обычного человека. Начиная с Прокопиу, состоялся переход от киножурнала к документальному кинофильму.

Яннис Солдатос, в собственной «Истории греческого кинематографа» пишет, что эти 14 000 метров плёнки, заснятой Прокопиу, «были применены, как материал-ссылка о той эре, во всех следующих фильмах, которые были посвящены новой истории Греции». Прокопиу остался более всего «военным репортером» и не имел другого дела к греческому синематографу. В этом он был уникален.