Родился в Ленинграде 3 августа 1931 г. в семье рабочих, прибывших в Ленинград из Новгорода.
Обучался рисованию во Дворце пионеров им. А. А. Жданова, у преподавателей М. А. Гороховой и С. Д. Левина.
В 1941 г., после начала войны, до объявления блокады, был вывезен мамой, Л. А. Арефьевой, к её родным, в деревню, в Новгородскую область.
В 1944 г. поступил в Среднюю художественную школу при Академии Художеств. Соучениками Арефьева по СХШ были: Александр Траугот , Миша Войцеховский, Илья Глазунов, Леонид Миронов, Шолом Шварц, Кирилл Лильбок, Владимир Пекшев (Шагин), Родион Гудзенко. В 1949 совместно с А. Трауготом и М. Войцеховским, был отчислен из СХШ. В 1951 г. были отчислены из СХШ друзья Арефьева, Владимир Шагин и Валентин Громов.
В конце 1940-х гг. отчисленные из СХШ живописцы вкупе с А. Арефьевым слились в группу и начали проводить свои маленькие квартирные выставки. «Подобных групп нигде, не считая Петербурга, в 40-х, ну и сначала 50-х годах не было. Все московские движения относятся к шестидесятым годам… эти люди- пятидесятники, даже поточнее, люди 40-х годов.» Работы Арефьева 1940-х гг.: городские пейзажи (Васильевский полуостров, Коломна), жанровые сцены.
В 1940-е гг. знакомится с творчеством живописцев старшего поколения , испытав воздействие художницы В. П. Яновой.
В 1948 г. знакомится с поэтом Роальдом Мандельштамом, вокруг которого, с течением времени, в 1950-е гг. , не считая Арефьева и Траугота, объединялись живописцы Рихард Васми, Шолом Шварц, Родион Гудзенко , Вадим Преловский, Валентин Громов, Валерий Титов, Владимир Шагин, поэтесса Нина Маркевич.
После СХШ поступает в вечернюю школу и удачно кончает её.
В 1951 г. (по другим сведениям, в 1954) поступает обучаться в Ленинградский санитарно-гигиенический мед институт (в наст. время СПбГМА им. И. И. Мечникова).
В 1956 г. был осуждён за подделку мед рецептов; отбыл срок и был освобождён в 1959 г.
Посреди 1950-х гг. Арефьев создаёт сотки рисунков на темы ленинградского быта; рисунков, «в которых жизнь лупила ключом».
В 1960 г. проходит курс исцеления в неврологическом отделении Военно- мед академии. В этом же году знакомится с художником Мишей Шемякиным, также бывшим учеником СХШ.
26 января 1961 г., после длительной заболевания, погибает друг Арефьева, поэт Роальд Мандельштам. А. Д. Арефьев, с друзьями, хоронит его на Красненьком кладбище в Автово.
В 1960—1962 г. живойёт штатским браком с художницей Р. Б. Модлиной.
В 1963 г. А. Арефьев переезжает в Петергоф. В 1965 г. осуждён вторично, на маленькой срок, за хулиганство..
В конце 1960-х гг. А. Д. Арефьев становится фаворитом маленький группы живописцев, получившей позже заглавие «арефьевский круг», в которую входят В. Шагин, Р. Васми, Ш. Шварц.
В 1966 г. вступает в члены Ленинградского горкома живописцев. Пробует заниматься книжной графикой. Проводит две свои индивидуальные выставки(квартирные), у друзей, живописцев Вахтанга Кекелидзе и Кирилла Лильбока (в 1958 г.)
В 1970 г. участвует в коллективной квартирной выставке у В. Овчинникова.
В 1974—1975 гг. Арефьев учавствует в подготовке выставок художников-нонконформистов в ДК им. Газа и в ДК «Невский», сам участвует в первой из их.
С 1975 г. становится членом Приятельства экспериментальных выставок. C сих пор учавствует в нескольких квартирных выставках в Ленинграде и в Москве. Будучи русским, воспринимает также роль в выставках еврейской группы «Алеф».
В 1977 г. вкупе с супругой эмигрировал поначалу в Австрию, потом во Францию.
19 мая 1978 г. А. Д. Арефьев погиб в Париже.
А. Д. Арефьев похоронен на Красненьком кладбище в Петербурге, в одной могиле со своим близким другом, поэтом Роальдом Чарльсовичем Мандельштамом, погибшим в 1961 г. В 1990 г. в могилу Р. Ч. Мандельштама был подхоронен останки А. Д. Арефьева, а в сентябре 1998 г. — останки художника Р. Р. Васми. В мае 2012 г.. на могиле троих живописцев был поставлен общий монумент.
Работы А. Д. Арефьева находятся в собраниях: Муниципальный Российский музей, Санкт-Петербург; Музей нонконформистского искусства, Санкт-Петербург; Zimmerly Art Museum, Нью-Брансвик, США; Муниципальный музей истории Санкт-Петербурга, Муниципальный музей «Царскосельская коллекция», личные коллекции Петербурга, Франции, Нью-Йорка
Творчество А. Д. Арефьева воздействовало на ряд петербургских живописцев, объединившихся позже в группу «Митьки»- Дмитрия Шагина, Владимира Шинкарёва.
Орден нищенствующих живописцев
В конце 1960-х гг. Арефьев вспоминает о сделанном в 1948 г. его соучеником по СХШ М. В. Войцеховским «Ордене нищенствующих живописцев», либо «Ордене тунеядцев». М. В. Войцеховский сделал собственный Орден, нареченный им по аналогии с основанным в Иерусалиме в 1118 году «Орденом нищенствующих рыцарей», более известным как орден тамплиеров либо храмовников. Их образом были два наездника, едущие на одном жеребце: рыцари были бедны так, что даже не могли приобрести для себя жеребца. Для юных живописцев это означало то, что члены Ордена обратны всякому русскому карьеризму. По аналогии с эти заглавием Арефьев начинает именовать узенький круг собственных друзей-художников «Орденом непродающихся живописцев».
Традиции и наследство
Традиция ленинградской, в большей степени пейзажной, школы живописи 1930-х — 1940-х годов получила своё продолжение в творчестве Арефьева и его товарищей. Как и всякая жива традиция, она видоизменилась.
Преемниками мастеров ленинградской школы А. Д. Арефьев и живописцы его круга стали, не считая всего остального, поэтому, что пути старших мастеров и юных живописцев пересекались. А. Д. Арефьев, Ш. А. Шварц, В. Н. Шагин, В. В. Громов, Л. Я. Миронов и другие обучались в СХШ в одном классе с Александром, отпрыском Г. Н. Траугота, 1-го из живописцев ленинградской пейзажной школы, незаурядного преподавателя, конкретно его Арефьев именует посреди людей, которые его «эстетически воспитывали». Отец Р. Р. Васми конструктор Рудольф Васми, был другом Н. Ф. Лапшина и Н. А. Тырсы. Юные живописцы лицезрели также работы А. И. Русакова, А. С. Ведерникова.
Ленинградская школа живописи не была однородной и имела ряд разных направлений. Арефьев и его товарищи схватили конкретно ту линию ленинградской школы, которая была плотно сплетена с примитивом, с формальным упрощением пейзажа. Поддержали они и линию живописную, характеризующуюся установкой на выразительные способности цвета. «Если попробовать сконструировать, как подобные 1-ые воспоминания воздействовали на творчество этих живописцев, то следует отметить главную роль фактуры в их работах и дальше — наличие „прыгающего“, „слоеного“ места, жадное внедрение цвета, который, если применяется, то кажется глухим и пылающим изнутри».
Сходство подхода к изображению пейзажа, сближающее Арефьева и его друзей с живописцами ленинградской школы, заключается в самом процессе сотворения произведения. Почти всегда живописец работает не с натуры, а по воспоминанию, «сочиняя» собственный пейзаж: Арефьев нередко изображает один и тот же вид из собственного окна, неоднократно повторяя и развивая его; такая приверженность к одному мотиву связывала Арефьева с А. С. Ведерниковым, А. И. Русаковым и Н. Ф. Лапшиным.
Для творчества Арефьева типично выражение духа протеста, отображённого, по-своему, также и в творчестве живописцев ленинградской школы, работавших до войны. От их, согласно установкам соцреализма, требовалось изображать героизм и пафос труда. Заместо этого они писали практически безлюдные городские пейзажи, без какой бы то ни было идейной составляющей. У их были свои предпочтения, практически символичные: набережные, также баржи и буксиры, идущие по воде. У Арефьева эти знаки другие: мосты, дворы и глухие брандмауэры. В Ленинград, как в дом, Арефьев входил не с парадного, а с чёрного хода.
Творчество
Арефьев стремился к современной выразительной форме и стопроцентно исходил из «реальности».
«Среди наших ребят не было формалистов — это означает: мы не шли изнутри себя красочным умением, создавая этим собственный мир. Так никогда не было. Всегда на первом месте стояло наблюдённое, и после делался эквивалент ему красками… Всегда старались для этого избрать таковой объект наблюдения, который уже сам по для себя приводит в определенный тонус необычностью видения ускользающего объекта: в окно, в замочную скважину, в общественный сортир, в морг»— А.Д. Арефьев.
Арефьев часто показывал неприглядные и беспощадные стороны жизни общества. Его заинтересовывала жизнь ленинградцев, переживших войну либо прибывших в город после войны; жизнь в комнатах коммунальных квартир, дворики, люди сидящие на лавках в скверах, стоящие на трамвайных остановках и у пивных ларьков. Но никак не запатентованная краса общепризнанных памятников архитектуры.
Ориентация на наблюдения значит также конкретность мотива: в хоть какой его работе отчётливо читается содержание, в каком живописец воплощает свое чувство современности. В нём находится чувственная составляющая, впрямую связанная с сюжетом. Мелкие по размеру холсты и картинки Арефьева, на которых ничего, не считая отображения ежедневной жизни городских жителей, не происходит, благодаря сжатому и насыщенному языку изображения, при всём ограничении материала становятся достаточными средствами выражения. Арефьев обладает такими выразительными средствами, как мазок и фактура; и, в особенности — точность силуэтов.
"Арефьев соображает, что живопись, если она жива, должна начаться юный и новейшей.. ведь импульс для творчества «потрясающий объект видения», « редкий факт». Он находит этот объект… и увеличивает в объём новейших изображений действительности, создавая для собственного круга действия и встречи с классным в жизни и в искусстве.— ( Е. Ю. Андреева ).